ВОПРОСЫ КЛАССИФИКАЦИИ, ПРОФИЛАКТИКИ И ЛЕЧЕНИЯ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ ТРАВМАТИЧЕСКИХ НЕВРОЗОВ / ЮЩЕНКО А.И.

ЮЩЕНКО А.И.

Ющенко А.И. Вопросы классификации, профилактики и лечения так называемых травматических неврозов.- Харьков: Госмедиздат УССР, 1934.- С. 9–22, 29–42.

Классификация, профилактика и лечение т.н. травматических неврозов – теоретически и практически крайне важная проблема, вызвавшая почти необозримую литературу.

Чрезвычайно мало знакомы с «неврозами» вообще, и «травматическими» в частности, широкие не врачебные слои населения, несмотря на то что т.н. неврозы встречаются часто и знакомство с неврозами было бы исключительно полезно, как в смысле их лечения, так и, особенно, профилактики и психогигиены.

Мы не ставим перед собой в этой работе заданием — охватить даже вкратце все вопросы, касающиеся неврозов, тем более, что и в нашей литературе имеется уже много работ, в т.ч. и ряд монографий, и особые главы в руководствах, освещающие различные стороны названной проблемы. Мы ограничимся здесь изложением немногих исторических данных больше о т.н. травматических неврозах, остановимся по преимуществу на методике классификации неврозов и на вытекающих отсюда некоторых практических мероприятиях по лечению и профилактике их в мирное и военное время.

Наша работа вытекает из критической оценки существующей литературы, из многолетних личных наблюдений как в течение мирного, так и военного времени (Русско-японская и, особенно, империалистическая и Гражданская войны), в Юрьеве и Ленинграде (1904–1905 и l914–1917), Воронеже (1918–1919), Северном Кавказе (1920–1930) и из специального изучения проблемы в течение почти трехлетнего существования клиники и кафедры неврозов Украинской психоневрологической академии.

С одной стороны известно, что соответствующие теперешним неврозам картины заболеваний по всем данным наблюдались в очень отдаленные от нас времена, а с другой, — к неврозам со времени Келлена (1776 г.) относились, а некоторыми авторами даже теперь относятся самые разнообразные органические нервные и душевные болезни, не имеющие ничего общего ни между собой, ни с теми динамическими реактивными состояниями, которые и носят сейчас название неврозов.

Начало учения о травматических неврозах можно отнести к концу XVIII в. (когда в Англии в 1769 г. была изобретена бумагопрядильная машина), а затем началось железнодорожное строительство (с 1829 г. в Англии и Америке, с 1840 г. в Германии и т.д.). После этого, собственно, и началось заметное увеличение пострадавших от несчастных (катастрофических, шоковых) случаев, дававших травматические нервные расстройства, трудно укладывающиеся в известные тогда формы.

В 1866 г. вышла известная работа лондонского хирурга Эриксена (Erichsen), переведенная в 1868 г. и на немецкий язык, в которой автор начинает (законченное в работе 1876 г.) классическое по тому времени описание «сотрясения спинного мозга, нервного шока и других невыясненных повреждений нервной системы» или «railvay spine» (собственно «железнодорожный спинной мозг») — соответствующее общим тогда взглядам на невроз как irritatio spinalis с описанием картины болезни, можно сказать, сохранившей свою клиническую ценность и до настоящего времени.

Хотя во второй работе Эриксен уже обращал внимание на значение при катастрофах психической травмы, нервного и душевного шока в виде тревоги, страха и испуга, но основной причиной заболевания, он считал физическую травму, нарушающую деятельность спинного мозга, что, казалось, находило подтверждение и в известных тогда двух случаях аутопсий, обнаруживших через 3–5 лет после травмы органические изменения в мозговых оболочках и веществе спинного и головного мозга («railvay brain» — железнодорожный головной мозг»).

Органичность поражения ЦНС была принята в особенности крупными немецкими клиницистами (Бернгардт, Эрб, Барделебен, Риглер, Лейден — 1876 г., Вестфаль — 1879 г. и Штрюмпель – 1888 г).

Получив первоначальное развитие в Англии и Америке, учение о «травматических неврозах» далее исключительно быстро развивалось в Германии под влиянием усиленного развития, начиная с 1870 г., железнодорожного дела и промышленности, издания в 1871 г. закона об обеспечении пострадавших и, особенно, закона 1884 г. об обязательном страховании рабочих, охватившего уже тогда более 3 млн человек. Почти тогда же берлинский психиатр Мели (Moeli, 1881 г.) находившийся, видимо, под влиянием взглядов Брике (1859 г.) и Шарко (1878 г.) на истерию, пытался объяснить происхождение «травматического невроза» влиянием только психического воздействия, душевного возбуждения, испуга и т.п. Учение Мели вскоре было подтверждено работами американцев Уилькса, Уольтона, Петне ма (Willks, Walton, Putnam), высказавшихся также за чисто функциональную, истерическую природу травматического невроза, а в 1884 г. прочно закрепленную авторитетом Шарко и его многочисленных учеников (Рише, Бербез, Гиньон, Буверет — Richet, Berbez, Guinon, Bouveret), выдвинувших в качестве основной причины эмоцию, шок.

Психогенно-эмотивное происхождение травматического невроза с тех пор принято во Франции, Англии и Америке, причем учение Бирда (Beard,1869–1880 гг.) о неврастении и учение Шарко об истерии и неврастении дало возможность последнему уже тогда характеризовать и травматические неврозы, как истерические, неврастенические и истеро-неврастенические формы, не отличающиеся по существу от обычных картин названных заболеваний мирного времени.

Сложнее и запутаннее развивалось учение о травматическом неврозе в Германии, где ученик Вестфаля Оппенгейм, после нескольких предварительных исследований, выпустил в 1889 г. известную монографию «Травматические неврозы», несколько раз затем переиздаваемую, вошедшую в учебники и получившую исключительно широкое распространение вообще, а в Германии и России в особенности. В этой монографии, подводящей итог более чем 20-летним наблюдениям по вопросу о нервных заболеваниях после травм, Оппенгейм, с одной стороны, отвергает грубо органическую подкладку названных расстройств (railvay spine — brain Meningomyexlitiset — encephalitis, sclerosis dissiminata и т.п.), а с другой, он и не соглашается с взглядами Мели, Шарко и др., относивших названные расстройства к группе обычных функциональных неврастений, истерий и их комбинаций.

По мнению Оппенгейма, описываемые им травматические расстройства, за которыми он прочно закрепил сохраняющееся и до сих пор название «травматические неврозы», составляют группу заболеваний sui generis (особого рода) и имеют в основе молекулярные изменения всей нервной системы и даже всего организма. Отдавая должное, подобно Шарко и его школе, в этиологии «травматических неврозов», волнениям, аффекту испуга, страха и т.п., Оппенгейм утверждал, что в патогенезе травматического невроза не менее важен происходящий при этом шок периферических нервов с молекулярными изменениями в них, передающимися с периферии на различные части ЦНС и парализующими как периферические, так и центральные части последней.

В результате интенсивности и распространенности указанных изменений, картины травматических неврозов могут быть очень разнообразны — от легких расстройств чувствительности и раздражительной слабости, до грубых расстройств чувствительности, атаксий, параличей, судорог, тяжелых психозов, эпилепсии, слабоумия и т.д.

Со времени опубликования монографии Оппенгейма скоро истечет полстолетия, и с тех пор накопился необозримый материал с непрерывным кругооборотом мнений, то отвергающих, то принимающих различные гипотезы и теории о неврозах вообще и травматических неврозах войны в частности.

Не останавливаясь здесь подробнее, достаточно хотя бы указать, что уже в том же 1889 г. Эйзенлор и Шульце (Eisenlohr и Schultze) высказались против выделения особой группы «травматического невроза» Оппенгейма и предлагали ограничиваться диагнозами только травматических истерий и неврастении; а Брунс в монографии 1901 г., признавая «чистые» травматические неврастению, гипохондрию и истерию, настаивал, однако, и на сохранении особой группы, собственно «травматического невроза, как смешанной формы неврастенических, гипохондрических и истерических симптомов».

Даже империалистическая война не могла сначала поколебать учения Оппенгейма в Германии и в России, почему, несмотря на непримиримую борьбу с этим учением наиболее выдающихся психоневрологов Германии (Бонгофер, Левандовский, Нонне, Бумке, Липман и др.), Оппенгейм хотя и вынужден был в 1916 г. на съезде в Мюнхене признать, что он недостаточно считался с частотой функциональной истерии у контуженных, все же до смерти оставался при своем убеждении, что картина настоящего «травматического невроза» является продуктом молекулярных изменений ЦНС микроструктурного порядка.

Одно перечисление некоторых названий, употребляемых различными авторами по отношению к расстройствам — неврозам, ясно говорит об отношении их к интересующим нас вопросам. Мебиус (1890), например, употребил название unfallnerven-krankheiten, А. Гофман (1891) Unfallneurosen или, по-французски, sinistroses (Бриссо) (unfall = sinistre — несчастный случай). С 1892 г. распространились названия Rentenneurosen и Kapitalneurosen, а с 1895 г. после работы Штрюмпеля о Begehrungsvorsellungen — Begehrungsneurosen (begehr — домогательство).

В 1904 г. авторитет Крепелина выдвинул понятие Schreckneurosen и Angstneurosen (schreсk — испуг, angst — страх, ужас), а далее Tendenz и Zweckneurose (zweck — цель) и т.д. Наконец, Гохе в 1907 г. мог заявить, что по многим вопросам о травматических неврозах у них уже существует договоренность.

Иначе было у нас. В то время как в передовых капиталистических странах, особенно в Германии, число исследований по «травматическому неврозу» быстро увеличивалось, в царской России этим занимались мало, всецело находясь под влиянием устаревшей германской литературы. Опубликованы были только работы Грейденберга (1889), статьи Эйленбурга в «Реальной энциклопедии» (1898 г.), статьи Бехтерева и Минора и немного других.

Заметное оживление началось у нас только после издания страхового закона 2 июня 1902 г. и особенно со времени Русско-японской войны (Станиловский, Шайкевич, Озерцковский) и революции 1905 г., — ряд докладов в научных обществах, на II и III съездах психоневрологов и на XI Пироговском (доклады Станиловского, Карпинского, Хорошко, Могулы, Рубеля и др.). Наконец, в 1910 г. вышла большая монография Л. Станиловского «Травматические неврозы».

Только империалистическая и Гражданская войны, давшие большое количество «травматиков», а местами и огромные эпидемии неврозов, породили, наконец, и у нас значительную литературу по этому важному вопросу в виде отдельных докладов, выпуска коллективных сборников (в Харькове в 1918 и 1920 гг.) и монографий Вырубова, Геймановича и Давиденкова, Гринштейна, Даркшевича, Осипова, Пуссепа, Филимонова и др.

В результате одни русские исследователи продолжают рассматривать «травматические неврозы» под углом зрения Оппенгейма, т.е. выделяют их в особую, качественно отличную от других неврозов группу, характеризующуюся, между прочим, наличием микроорганических молекулярных изменений со стороны нервной системы (Даркшевич, Пуссеп, Сегалов, Суханов и др.). Другая группа авторов рассматривает все т.н. травматические неврозы как мирного, так и военного времени применительно к старому учению Брике, Шарко, Мели и большинства новейших авторов, как исключительно динамические, эмотивно психогенные расстройства, объединяя их со всеми другими расстройствами, относимыми к группе неврозов — психоневрозов (Гохе, Бонгоффер, Бумке, Кречмер, Аринштейн, Гейманович, Никитин, Розенбах, Филимонов, Каннабих, Юрман и др.). По опыту последних 20 лет мы также принимаем последнюю точку зрения.

Нужно, однако, со всей откровенностью признаться, что и до сих пор наша специальная литература по неврозам недостаточно самостоятельна и еще далека от полного отражения в учении о неврозах, их предупреждении и лечении тех качественно-специфических особенностей, которые вытекают из нашей обстановки, новых форм труда и оздоровляющего влияния последнего.

При исследовании пострадавших после катастрофных травм как мирного, так и, особенно, военного времени, никогда не следует упускать из виду существования смешанных расстройств органического и эмотивно-динамического происхождения, не забывая, что в подобных случаях наиболее резкие и упорные невротические расстройства наблюдаются обычно у лиц с незначительными органическими поражениями, служащими, по выражению Клода и Русси, занозой для развития неврозов; у тяжелых органиков невротические наслоения обычно отсутствуют и нестойки.

Не останавливаясь сейчас более подробно на патофизиологических и патопсихологических гипотезах и теориях о сущности всех неврозов, в т.ч. и называемых еще травматическими, хотя, по существу дела, нетравматических неврозов вообще не бывает, мы здесь ограничимся сказанным.

Говоря совсем кратко и применительно к учению Гохе, Бумке и др. мы также считаем, что неврастений, истерий, гипохондрий и т.п. нет вообще, они исчезли и даже «неврозов» в прежнем их понимании тоже нет, ибо они все объединились с различными нервными реакциями и конституциями. К слову «реакциями» по отношению к неврозам мы прибавляем здесь — «динамическими» реакциями.

Никто из специалистов не отнесет теперь к неврозам расстройств со стороны ЦНС с явными механическими повреждениями черепа, мозговых оболочек, сосудов и вещества мозга с наличием органических очаговых расстройств, даже если бы у больного при этом и были признаки «истерии» или, вернее, истероидного или другого невроза. Гораздо труднее исключить возможность органических расстройств нервной системы при катастрофах без каких-либо видимых повреждений покровов, костей, сосудов и т.п. и без макроочаговых симптомов. Подобные затруднения в диагностике встречаются после катастрофических крушений поездов, взрывов котлов, авиа- и кораблекрушений, взрывов в шахтах, землетрясений и т.д. Они наиболее часты в военное время при всевозможных одновременных механических и эмотивных травмах, особенно воздушных при близком разрыве снарядов, нередко дающих не только эмотивные, но и известные всем контузионные и коммоционные органические поражения нервной системы и всего организма вообще.

Здесь нет нужды останавливаться на дифференциации поражений мозговых оболочек и вещества головного и спинного мозга с очевидной очаговой макросимптоматикой, тем более, что подобных случаев в мирное время бывает немного, а в военное время эти тяжелые расстройства нервной системы, как правило, не дают стойких невротических надстроек. Гораздо труднее, а в некоторых случаях без специального исследования и значительного наблюдения и невозможно, дифференцировать эмотивно-невротические расстройства от несомненно контузионных и особенно коммоциональных органических расстройств ЦНС без очевидных очаговых макросимптомов, происходящих вследствие коммоции, сотрясения мозга или всего организма. Заболевания эти, как ясно из предыдущего, долго относились многими также к травматическим неврозам, а некоторыми даже теперь продолжают именоваться совершенно неправильно коммоциональными и контузионными неврозами. С такой путаницей в терминологии нужно решительно повести борьбу. Контузионные и коммоциональные расстройства органичны, а невротические (психоневротические) динамичны.

Даркшевич предлагал коммоциональные расстройства выделить в особую группу «невротравматизма». Нам кажется, что все названные коммоциональные расстройства (несомненно, органического происхождения, но напоминающие иногда неврозы или ими сопровождающиеся) следует диагностировать примерно так:

1. Paraplegia spastica inferior e commotione medullae spinalis.

2. Tremor convergentia ataxia e commotione cerebrospinalis.

3. Vertigo et asthenia e commotione cerebri et suprarenalium.

4. Psychosis deliriosa e commotione cerebri.

5. Psychosis Korsakowii e commotione cerebri.

6. Epilepsia e commotione cerebri и т.п.

Словом, следует указывать основные симптомы и патогенез. Современное понятие невроза здесь совершенно неприменимо.

Гистопатология коммоциональных поражений нервной системы достаточно уже известна. Начиная с Кенига, она расширена и дополнена сотнями исследований периода последней войны. Все относящиеся сюда исследования показывают, что в острых случаях коммоций ЦНС нередки картины отека мозга и оболочек; обычно сосуды оболочек и ткани мозга при этом резко гиперемированы, периваскулярные пространства набиты лимфоцитами и в оболочках и ткани мозга много мелких кровоизлияний. Подобные же изменения находили и в эпендиме, хороидальных плексусах. Поражены также и миэлиновые волокна белого вещества, и сами ганглиозные клетки в смысле их хроматолиза и смешения ядра, набухания аксонов и т.п. (Гольдштейдер, Лютценберг, Клод, Лермитт, Лойэ, Мотт, Стенсер, Шперлинг, Шмаус, Гринштейн и др.).

Вышеуказанные данные, установленные и на людях, экспериментально подтверждены на животных рядом исследователей — Мере и Дюрант (Mairet et Durante), Пренан (Prenant), Параскандало (Parascandalo), Гринштейн и др.

Дальнейшее изложение развития учения о неврозах и современном его положении, особенно во время войны, мы дадим в виде краткого перечисления наиболее известных и самостоятельных классификаций различных авторов, остановившись подробнее на нашей классификации и практических выводах из нее.

Из предыдущего ясно, что в основном учение о структуре и классификациях неврозов войны совпадает с тем же учением о неврозах мирного времени. После выделения «railvay spine brain» со времени перечисленных выше основоположников учения о «травматическом неврозе» (в особенности Шарко и Оппенгейма) неврозы дифференцировались, как истерия, неврастения, истероневрастения и особый травматический невроз. Шарко, кроме того, различал неврастению симптоматическую и конституциональную или дегенеративную, распавшуюся впоследствии на эпилептоидию, психастению, шизоидию, циклотимию и т.п.

Начиная с последнего десятилетия XIX и начала XX столетия многие (Фр. Шульце, Зали, Раймонд, Дюбоа, Фридман, Даркшевич и др.) различают уже в общей группе неврозов (психоневрозов) кроме неврастении и истерии еще ипохондрию, психастению, меланхолию, «особые травматические неврозы» и смешанные их формы. Последние, изжившие себя, классификации часто применяются, к сожалению, и в настоящее время.

Выдвигались и другие принципы классификаций «травматических неврозов», например, итальянец Мурри еще в 1912 г. доказывал неправильность расчленения единой группы неврозов на трудно разграничиваемые подгруппы и предлагал, все «травматические неврозы» диагностировать одним понятием невроза с добавлением наиболее бросающегося в глаза симптома — двигательный, сенсорный.

Похожая, но более сложная и путанная классификация Русси (1915 г.) различает:

а) судорожные формы истерии;

б) глухонемоту;

в) функциональную гемиплегию и функциональные расстройства спинномозгового характера;

г) ложный паралич конечностей, напоминающий органические плекситы;

д) ложные невриты отдельных стволов и симуляции.

Сложная и методически и, по существу, невыдержанная эклектическая классификация Шустера (1914 г.) различает:

а) два типа неврастений, одну — с преобладанием субъективных жалоб и другую — с функциональной неподвижностью позвоночника и болями, парезами и контрактурами в спинных мышцах;

б) сосудистый и сердечно-сосудистый тип с частным повышением кровяного давления, обычно развивающийся после ранений головы и груди;

в) дрожательный тип с тремя подтипами;

г) истерический тип, с расстройством чувствительности и движения на стороне контузии;

д) депрессивно-ипохондрический тип с большой раздражительностью, затруднениями дыхания, бессонницей и т.п.

е) ипохондрический тип с бредом сутяжничества без каких-либо объективно-нервных признаков. Последний тип, по Шустеру, трудно отличить от симуляции; относящиеся сюда лица поправляются только после назначения удовлетворяющей их пенсии;

ж) наконец, последний тип, по Шустеру, выражается в различных травматических расстройствах на почве умственной недостаточности. Невротики этого типа наиболее упорны и характеризуются стойкими параличами и контрактурами, дрожанием, головными болями, гипохондрическими жалобами, угнетением, чувством страха, доходя до иллюзий и даже галлюцинаций.

Из классификаций, опубликованных у нас, следует указать еще на наиболее оригинальную классификацию Л.М. Пуссепа:

А) Неврастенический тип с тремя формами: а) сосудодвигательная, б) кожно-мышечная, в) брюшно-полостная.

Б) Истерический тип: а) мышечная, б) сенсориальная и в) припадочная формы.

Г) Психастенический тип с тремя формами: а) ипохондрическая, б) сутяжная,в) депрессивная.

Чтобы дать представление о современном состоянии вопроса о неврозах, приведем вкратце одну классификацию советских авторов, одну — французских и одну — немецких. Достаточно распространена, особенно среди интернистов, т.к. напечатана в известном терапевтическом руководстве 1929 г., классификация В.М. Бехтерева и Р.Я. Голант.

К собственно психоневрозам, или психогенозам, авторы относят: а) неврастению, б) истерию, в) психастению, г) невроз ожидания, д) невроз страха и е) травматический невроз. Кроме того, Р.Я. Голант, по непонятным причинам, после смерти своего учителя добавила сюда еще и ж) эпилепсию.

Известна во Франции и отчасти у нас классификация Леньель-Лавастина (LaignelLawastine), отстаивающего небольшое количество форм психоневрозов, но многосторонность анализа каждого случая. Вегетозы (вегетопатии), эндокринозы, (эндокринопатии) и «истинные травматические», resp. коммоциональные расстройства, французы, совершенно правильно, к психоневрозам не относят, оставляя в этой последней группе только четыре основных формы: 1) неврастеническую, 2) истерическую, 3) психастеническую и 4) эмоциональную.

Рог де Фюрзак (Rogues de Fürsac) в учебнике 1923 г. среди эмоциональных психоневрозов различает более легкую и более серьезную формы; последняя выражается в свою очередь в двух картинах: а) острой спутанности и б) подострой психастенической спутанности с тремя подгруппами.

Все случаи эмоциональных психоневрозов при благоприятных условиях выздоравливают, а при неблагоприятных дают картину Sinistroses Brissand, а по нашей классификации — конституциональные персононеврозы.

В Германии и у нас довольно распространена классификация Редлиха, широко дискутировавшаяся в 1925 г. в присутствии известнейших невропатологов и психиатров на съезде в Касселе, а затем и у нас на совещании в Москве в октябре того же 1925 г.

По Редлиху следует различать следующие группы не неврозов, а симптомокомплексов, неправильно причисляемых многими до сих пор к неврозам: 1) генуинные и симптоматические невропатии с врожденными механизмами, например мигрень, эпилепсия и т.п., 2) вегето- и вазотрофоневропатии, 3) эндокринопатии, 4) неврастении или невропатии, связанные с интоксикацией и истощением.

Ясно, что перечисленные группы никто теперь не отнесет к неврозам, куда при надлежит только часть пятой группы Редлиха, т.е. психогении с общеизвестными подгруппами — истерической, психастенической и др., а другую часть этой группы составляют особые аномалии развития, или, вернее, недоразвития.

Нашу нижеследующую классификацию неврозов мы начали разрабатывать со времени империалистической войны в Юрьевской клинике, а затем в Ростовской, собирая с сотрудниками материал, публикуя отдельные сообщения и докладывая предварительные данные в различных врачебных собраниях и обществах. Предварительное сообщение в печати с классификацией неврозов — психогений, появилось только в 1930 г.

В настоящей работе, имеющей определенную установку, — представить методические и методологические обоснования нашей классификации неврозов вообще и т.н. психоневрозов в частности, а также указать вытекающие из этого обоснования лечение и профилактику неврозов, мы можем только вкратце коснуться наиболее общепринятых положений о понятиях социогенных, психогенных и биогенных основ неврозов и повторить еще раз наиболее принятое среди специалистов положение о том, что неврозов, как неподвижных клинических единиц нет (Гохе, Бумке,Кречмер, Бирнбаум, Залкинд, Ющенко, Осипов, Каннабих и др.). Психогенные реакции (Гохе, Крепелин, Бумке и др.), психогении (Бирнбаум, Каннабих), социо-аффективные расстройства (Осипов) — синонимы. Все невротические расстройства динамичны и сами по себе не дают каких-либо стойких, прогредиентно деструктивных процессов в ЦНС. Добавим, что еще Дежерин учил, — в основе психоневрозов лежит эмоциональное беспокойство и неустойчивость общих взглядов личности на окружающее. По Фрейду психоневрозы — болезненные состояния, обусловленные отвлечением нервной энергии на нерациональные пути вследствие несовпадения (противоречий) личных влечений и социальных требований, или, по терминологии фрейдизма, конфликта между «я» и «оно».

По современным учениям (Бонгеффера, Клейста, Кречмера, Бирнбаума, Залкинда, Поленова и др.) неврозы развиваются в результате противоречий, конфликтов между примитивными, инстинктивными влечениями, хотениями и т.п. и социальными требованиями и запретами, а также социальной направленностью не вполне полноценных для данных ситуаций личностей вследствие диссинтеза (диссоциации) между глубинными эгоистическими побуждениями и альтруистическими требованиями и целевыми установками. Мы давно придерживаемся этой же точки зрения.

Травмирующих моментов в виде отдельных острых раздражителей — шоков, или комплексных стимулов — ситуаций много, но их нетрудно свести к действию на инстинкты и эмоции — испуга, страха, тревоги, беспокойства, неудовлетворенных сексуальных влечений и разочарований, имущественных потерь, а затем и таких более сложных, как самолюбие и т.п.

Многие из эмотивных травм, помимо нервно-динамических изменений в различных этажах ЦНС, вызывают одновременно и периферические вегето-эндокринные расстройства, расстройства деятельности сердечно-сосудистой системы и других периферических органов, изменение крови и других жидкостей организма, изменение тканевых ферментов, напряжение анионов и катионов, содержание в тканях сахара, липоидов, адреналина и т.д. Интенсивность и качество перечисленных проявлений в свою очередь оказывают, понятно, влияние на ЦНС и симптоматику невроза, на его течение и исход.

В настоящее время общепринято, что большинство невротических картин неадекватно непосредственно вызвавшим их внешним моментам, а обусловлено сложными, обычно конституциональными особенностями — часто с латентными комплексными связями, своими корнями уходящими в прошлое невротика, иногда до раннего детства. Даже острые шоковые неврозы на войне, при катастрофах в шахтах и т.п. проявляются у людей различно и качественно иначе, чем, например, у лошадей и собак при тех же условиях (Павлов, Кречмер, Шнейдер, Гоффман). Такие катастрофы как землетрясения, дают несколько иные картины невротических состояний, чем при подобных же травмах в шахтах, при постройке тоннелей и т.п., ибо неврозы землетрясения в капиталистических странах ренты не дают. Качественно иные невротические картины развиваются у участников в одном и том же сражении в зависимости от того, попали ли участники в плен, отступили ли в свой тыл или же гонят бегущего неприятеля. Шоковое и ситуационно-травмирующее при отступлении действие боев пронизывается обычными для военных неврозов комплексами разнообразных гипобулических и целевых тенденций — вернуться в родную привычную обстановку, привлечь к себе внимание любимых, высших, получить награду, оценку героя и т.д. и т.п.

Как выше указано, считается общепринятым, что особенности возникновения, структуры и течения неврозов, а также результирующих отсюда предсказания и лечения их зависят не только от особенностей травмирующих факторов и ситуаций, но еще и от состояния здоровья и конституциональных и социальных особенностей лиц, подвергающихся травме. Большую роль при этом играют половые и возрастные особенности, истощение, утомление, отсутствие специальной тренировки и подготовки к травмирующим ситуациям, наличность скрытых комплексов и уже подготовленных для невротических реакций механизмов и других конституциональных особенностей.

Хотя считается, что при исключительных ситуациях невротические расстройства могут развиваться и у до того сильных и социально полноценных людей (знаменитый физиолог Мунк в сражении 1866 г. и др.), но вообще признается, что неврозы, и особенно т.н. психоневрозы, развиваются у людей социально или биологически неполноценных.

Необходимо, значит, вспомнить о более или менее дифференцируемых патологических, диспластических конституциях — телосложениях, темпераментах, характерах и т.п. Прежде всего здесь следует выделить около 20 типов достаточно очерченных вегетоэндокринопатических конституций и многих их смешений (евнухоиды, базедовики, инфантильные, акромегалики, генитально-адипозные дистрофики, астеники и т.п.). Менее изучены и дифференцируются биологически, но достаточно определяются характерологически такие общепризнанные основные патологические конституции (психопатии), как эпилептоиды, шизоиды, циклоиды, и ряд других «переходных» и«смешанных» патологических конституций — психастеноидная (амбитимоидная), истероидная, гипохондрическая, параноидная и др.

Три названные основные патологические конституции мы считаем генетически связанными с основными «нормальными» конституциями. Нотируем, что получив много от известных всем учений о конституциях, особенно учения Кречмера (атлетическая, астеническая и пикническая), мы считаем названные, тонко схваченныеим типы диспластическими и с 1925 г. выдвигаем менее у нас известную классификацию также из трех основных типов – эо-, фалео- и неоантропа или эотипа, палеотипа, неотипа и ряда смешанных и диспластических.

Не останавливаясь здесь на учениях о конституции и эволюционно-генетическом (историческом) принципе, положенном в основу нашей классификации нормальныхи патологических конституциональных типов, мы сейчас только подчеркнем, что, по нашим данным, каждой нормальной и патологической конституции соответствуют не только характеризующие их особенности телосложения отдельных органов, желез внутренней секреции, вегетатики, обмена, темперамента и характера, но и особенности строения и физиологии всей нервной системы и различных ее частей.

Исходя из достаточно обоснованного учения о структурной и особенно динамической целостности организма и личности, реагирующих на все эндогенные и экзогенные стимулы и ситуации в большей или меньшей степени всем своим существом, мы считаем установленным, что интенсивность и качество реагирования различных этажей и систем ЦНС и личности неодинаковы, в зависимости от внешних факторов, состояния и взаимодействия конституциональных, биологических и социальных моментов.

Факты, установленные школами Павлова, Шерингтона, Ухтомского и др., дают много материала для подведения физиологической базы и под учение о неврозах, особенно в связи с психоневрологическими учениями Жане, Фрейда, Монакова, Клейста, Кречмера, Эвальда, Гуревича, Краснушкина, Ющенко и др. об этажности (слоистости) целостной личности, неодинаковой у различных конституциональных типов. Напомним здесь только наиболее распространенное учение Кречмера об а) рефлекторно-автоматическом слое (архе), б) гипобулике (палео) и в) целевом (нео). Более подробно на затронутых глубоких и важных проблемах мы не можем сейчас остановиться, так же как и на достаточно установленных и общепринятых, обоснованных Фрейдом, Крепелиным, Павловым, Монаковым, Кречмером и мн. др., учениях об иерархии и хроногенности механизмов реагирования, регрессии их при психозах и неврозах, комплексной фиксации и автоматизации, непроизвольном усилении симптомов, конверсии их, сублимации и т.п.

Без достаточного знакомства с вышеназванными биологическими и психологическими учениями трудно провести подробный анализ структур различных невротических картин, понять классификацию их и провести рациональные меры профилактики и лечения, особенно в условиях военных действий. Несколько упрощает и схематизирует положение дела предложенный Бирнбаумом метод т.н. структурного анализа, позволяющий также охватить единство возникновения, проявлений, течения и лечения всякого отдельного как психотического, так и невротического расстройства. Структурную формулу болезни личности согласно Бирнбауму, Бумке, и др., составляют, как известно, две различные группы особенностей (доминант) — патогенетика и патопластика.

Для неврозов (психогений) характерны 1) патогенетические (нейро- и биогенетические) факторы, детерминирующие патогенез, особенности механизмов и специфическую сущность расстройства, и 2) патопластические, детерминирующие индивидуальное содержание и своеобразие расстройства в зависимости от среды, жизненного опыта и т.п.

Базируясь на всем вышеизложенном, мы в течение последних 8 лет дифференцируем невротические расстройства на три большие, качественно отличные основные группы с дальнейшими подразделениями последних.

Из предыдущего ясно, что при классификации неврозов войны, отличающихся от невоенных только количественно и больше в своей патопластике, должны быть применены одни и те же основы классификации, что и для неврозов мирного времени.

Повторяю, что вообще неврозами мы, значит, считаем психогенные более или менее стойко фиксированные динамические, патологические, реактивные состояния, детерминированные, с одной стороны, интенсивностью и качеством вызвавших их аффектогенных травматических стимулов и ситуаций, а с другой стороны — особенностями рефлекторных, инстинктивных, привычных и целевых конституциональных механизмов, недостаточных для личности при данных условиях. Недостаточность эта может быть врожденной или приобретенной, или, наконец, смешанной. Названные невротические состояния являются попыткой предохранить личность от острых, нередко стихийных (шок, катастрофа); или более хронических травм (ситуационные травмы), угрожающих жизни, здоровью и т.п.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c. Справочник издан Группой компаний РЛС^®